ЛИТЕРАТУРНАЯ
ГАЗЕТА
7
ДЕКАБРЯ 1989 г. № 52 (5274)
ПОТЕРЯННОЕ
НАСЛЕДСТВО
Ему шел 82-й год год, и он так долго ждал
перемен, что не сразу поверил в их приход.
Десятки лет он жил затаясь, боясь
повторить судьбу своего учителя. А когда
почувствовал, что время страхов и нелепых
запретов в искусстве ушло, к нему пришла
смерть. Умер он в одночасье, в привычном
одиночестве, как жил. В крошечной
однокомнатной квартире, где жил и работал...
Анатолий Иванович Шугрин родился в Москве,
в скромной интеллигентней семье. В 1919 году,
а 13 лет, поступил в Художественную студню
имени Луначарского, сначала в класс Н. М.
Григорьева, затем — Михаила
Ксенофонтовича Соколова, посмертная
юбилейная выставка которого была
организована а Доме художника на Крымском
валу. Соколов был не только любимым
учителем — с годами он став его другом.
Когда Соколова репрессировали и выслали в
Сибирь, мысли о его судьба превратились в
постоянно ноющую рану.
Странным человек, Шугрин в своих работах
был вне времени, даже никогда не ставил дат
их создания, над некоторыми трудился
годами, иногда возвращаясь к ним н через
десяток- другой лет. Одновременно работая
в трех жанрах — в рисунке, живописи и
скульптуре, — Шугрин создан свой
неповторимый и красочный мир. Ему чаще
всего не хотелось давать названия своим
работам, чтобы зритель мог свободно их
воспринимать и толковать. Правда, многие
годы зрителем не было совсем...
Шугрин при жизни на родине выставлялся
всего трижды: в 1911 году на выставке «Искусство
РСФСР за последние 15 лет, в 1934 году на «Выставке
молодых художников» и в 1935 году на
выставке «Общество московских художников»,
членом которого он стал сpaзу
после завершения учебы.
В
Великую Отечественную он был в ополчении,
после победы вернулся в Москву, вступил в
МОСХ. Преподавал
рисунок в художественной школе. Воспитал
многих учеников, некоторые из них стали
известными художниками. Все послевоенные
годы напряженно работал.
И нигде ничего не выставлял. Более того
— почти никому, кроме самых близких,
ничего не показывал. Судьба
М. К. Соколова, большая часть работ
которого погибав во время ссыпки, не
выходила у него из головы. Пришла старость,
начали одолевать болезни, умерла первая
жена Валентина Николаевна, которая
была почти на двадцать лет моложе.
Зимними ночами душила тоска, мучили
сомнения и страх за свои детища, которые «выбросят
на помойку посла
моей смерти». И тогда появился Меценат с
предложением купить
его творения практически за бесценок, но с
обязательством организовать большую
выставку работ не на пустыре
в Беляеве, где бульдозеры, а в Америке, куда
Меценат собирался навсегда уехать.
Месяцы мук и сомнений, бессонные ночи.
Можно ли осудить старого,
больного, измученного человека. Он
согласился. Картины и скульптуры, лучшие
его работы, вывезли. Жить стало еще трудней:
«Как все легко выпустили за границу!
Значит, ничего они на стоят! Может,
напрасно прожита жизнь!»
Прошел долгий год. На работалось, не
спалось. Жизнь тлела и чадила. Телефонный
звонок: счастливый Меценат сообщил о
большом успехе выставки в Вашингтоне: (Анатолий
Иванович, вы стали знаменитым русским
художником! Поздравляю и вас н себя!*
Меценат сообщил, что хочет показать
коллекцию в Западной Европе. Через месяц
Шугрин получил великолепно изданный
каталог с его портретом, репродукциями. ...Через
два месяца после смерти Шугрина МОСХ РСФСР
в Доме художника на Кузнецком провел вечер,
посвященных его творчеству, и показал то
немногое, что осталось в квартире-мастерской.
Собралось много народу, выступали
художники, искусствоведы, ученики. Хвалили
и сожалели: «Еще один талант, почти
потерянный для родины...», «художник,
известный за рубежом, совсем неизвестен в
Москве...»
Увидят
ли хоть когда -нибудь москвичи яркий мир
его творении!
А. РЕЗНИКОВСКИЙ,
профессор, доктор технических наук